начнем, помолясь...

[shean]

Евгений Коростылев, которого все звали Женькой, учился в шестом классе. Это не много, но и не мало. Еще он ходил в бассейн по вторникам и пятницам, а по понедельникам и средам в музыкальную школу. В субботу Женька ездил в центр города на рисование. Женька сидел за третьим от окна мольбертом. За четвертым, рядом с ним, сидела девочка, которую он отводил после занятий домой. Во-первых, они жили рядом. Во вторых, она была дочка маминой подруги. Звали ее Элеонора Васильченко.
Эту девочку назвали таким сложным именем в честь ее прабабушки. Но, конечно, никто на самом деле не звал ее Элеонорой. Только ее папа, когда сердился. Но Женькин папа, когда сердился, тоже звал его Евгением. Папы их тоже были друзьями еще с института, и работали в одном месте.
Луша училась в третьем классе. Она была почти отличница. Она была большая умница, и могла читать те же книжки, что и Женька, и даже часто решала вместе с ним его задачи – просто так, из интереса. Но у Луши было, по словам ее мамы, «плохое поведение». Она была очень упрямая и любила шалить. Женька про себя думал, что это совсем неплохо. Он терпеть не мог настоящих отличниц с отличным поведением. Если бы Луша была мальчиком, Женька бы считал ее своим лучшим другом. Но дружить с девочкой очень сложно. Если бы Луша не была младше, Женьку бы, конечно, дразнили. А так ребята в классе думали, что она его двоюродная сестренка. И даже кто знал, что это не так, все равно не дразнились, потому что заботиться о младших можно.

Женька и Луша были вполне обычные ребята. Я взялась о них рассказывать из-за одной совершенно необычной истории, которая произошла с ними этой весной. История эта на вид совершенно не похожа на правду. Но если кто-то мне не поверит, может поехать в первую детскую больницу и поговорить с заведующим нейрохирургическим отделением. Он все подтвердит.
В тот день, когда началась все эти удивительные события, Женька с Лушей отправились погулять после рисования. До летних каникул оставался ровно месяц, мамы с папами еще не решили, куда она все поедут. Может быть, в Хакассию, а может, на юг. Впереди было воскресенье, и уроки, и у Женьки, и у Луши, были сделаны.

Мальчишки в Женькином дворе привыкли, что он часто гуляет с девочкой. В общем, у двоих из них были свои сестры, а у одного – шестилетний брат, который ходил за ним, как хвостик. Лушу тоже из компании не прогоняли.
В тот раз они забрались на стройку, которая шла прямо во дворе. Новый дом доделывали внутри, забор уже убрали. Даже газоны вокруг дома уже засадили кустами и выложили дерном.
Нет, они не полезли в недостроенный дом. Понятно, что там может быть опасно. Они играли у подъезда. Козырек опирался на резную бетонную стенку – милое дело для лазания.
Серега залез на четвертую приступку и прыгнул с нее прямо в куст. Куст затрещал. Во все стороны полетели молодые зеленые листики. Женька пожал плечами.
- В куст-то и я смогу, - сказал он, - ты на асфальт прыгни.
- Думаешь, куст – это подушка? – сердито отозвался Серега, вытаскивая из волос колючки.
- Он не нарочно, - поддержала Сережку Луша, - ты же видишь, каждая приступка все сильнее от дорожки повернута.
- А ты меня не защищай! – вдруг обиделся Сережка, - тебе-то так сроду не соскочить.
- Я тоже смелая, - заупрямилась Луша.
- Но ты же маленькая, - попытался унять ее Женька, - к тому же девочка. Нечего девчонкам прыгать с высоты.
Луша топнула ногой и посмотрела на мальчишек.
- Но это же неправильно!
- Зачем ты вообще ее привел? – спросил Валя.
- От девчонок вообще одни неприятности, - сердито сказал Сережка и пнул старую банку.
Луша проскочила мимо них, легко, как кошка, вскарабкалась на шестую приступку и было собралась прыгать, как мальчишки хором закричали:
- Немедленно слезь!!!
- А то я тебя больше не возьму играть, – строго сказал Женька, - даже не думай.
Луша медленно слезла на землю и мрачно уставилась на Женьку. Он отвернулся.
Вадим полез на шестую приступку, задумчиво постоял на ней… и спустился на четвертую.
Женька услышал, как за его спиной хлопнула дверь в подъезд, и нахмурился.
Лушка, конечно, была не права. Главное даже не то, что она девочка, а то, что Женька боялся за нее. Все-таки только третий класс. Ну, хотя уже почти четвертый. Все равно, с шестой приступки высоко.
- А вот теперь вы меня не поймаете, - холодно сказала Луша с козырька.
Женька вздрогнул и задрал голову. Луша разбежалась и прыгнула.
Она почти уже приземлилась, как Вадим кинулся ей навстречу, они столкнулись и разлетелись в разные стороны – Вадим спиной в кусты, а Луша – как-то боком – на поребрик.
Женька кинулся к ней. Луша лежала неподвижно.

Серега метнулся прочь, а Валька открыл рот и присел. Женька осторожно коснулся лушиной щеки и откинул прядку волос. На виске пульсировала жилка. «Живая» - подумал Женька. Под головой у Луши натекла кровь.

Прибежал Сережка, ведя за руку самую скандальную старушку из первого подъезда, Серафиму Ивановну.
- Вижу, - сказала Серафима Ивановна, - пошли звонить. Не трогайте ее!
- Мы и не трогаем, - отозвался Женька, - спасибо, Серега, только давайте быстро.
Старушка повернулась и бросилась бежать, как молодая. Серега припустил следом.
Скорая помощь приехала еще до того, как снова, кряхтя и держась за спину, пришла Серафима Ивановна. Из машины выскочили парень и девушка в белом халате. Посмотрев на Лушу, они мигом распахнули задние двери машины и вытащили оттуда носилки.
- Чья девочка? – быстро спросила девушка, осторожно перекладывая Лушу на носилки так, чтобы ушибленная сторона головы была сверху.
- Моя, - ответил Женька.
- Родители дома?
- Нет, на работе.
- Поедешь с нами, полезай в кузов быстренько.

- Как ее зовут? – спросила девушка-доктор уже в машине. Луша лежала на носилках, доктор сидела, пригнувшись, рядом с ней, а Женька сидел на табуретке в ногах.
- Элеонора Васильченко.
- Мама как ее зовет? – досадливо поморщилась девушка.
- Луша…
- Другое дело. Луша, Лушенька, держись, мы быстро доедем, - сказала девушка-доктор, осторожно придерживая руками лушину голову.
- У нее сотрясение мозга? – спросил Женька, - доктор Базылев ведь ее вылечит?

Женька знал доктора Базылева с семи лет. Тогда так случилось, что они на переменке играли с Лешкой Екимовым, Вадькой Шараповым и Егоркой Бобурковым в конный бой. Женька очень неудачно упал с Лешки. Прямо головой на батарею. У него все звенело в голове, даже когда уже стало не очень больно и он смог соображать. Когда начался урок, оказалось, что он совершенно разучился читать. Буквы скакали в книжке и падали куда-то вбок, совершенно не даваясь. Хорошо, что урок был последним. Мама забрала Женьку домой, а по дороге его начало тошнить. Ему было ужасно стыдно, но сделать он ничего не мог. Мама спрашивала, что он ел в школе, а он совсем забыл.
Потом пришла доктор и выписала таблетки, но Женьку все равно тошнило, особенно когда он пытался делать уроки. На третий день доктор сказала, что Женька «симулянт» и просто не хочет ходить в школу. Когда мама объяснила Женьке, что такое «симулянт», он заплакал и ревел целый день.
Мама отвела Женьку к специальному доктору по животу, но и тот ничего не нашел, и тоже сказал маме, что ребенка не может тошнить от книжек. Так просто не бывает.
По дороге домой Женьке опять стало плохо. Прямо у подъезда. Мама дала ему пакетик, села рядом и заплакала. Она верила Женьке и понимала, что он не притворяется.
И тут из их подъезда вышел совершенно незнакомый человек. Он был с коротенькой аккуратной бородкой и в очках. В руке он нес портфель. Человек проходил мимо Женьки и плачущей мамы и замедлил шаги, будто хотел что-то спросить. Женька посмотрел на человека, и тот глянул ему прямо в глаза.
Тут же человек подбежал к Женьке совсем близко и поднял его лицо за подбородок.
- Мамочки, - сказал человек с бородкой, - ты обо что ударился? Давно?
- Во вторник, - сказал Женька и всхлипнул, - о батарею…
Мама перестала плакать и открыла рот.
- Женщина, - сказал человек с бородкой, - посмотрите, какие у вашего ребенка разные зрачки! У него же сотрясение мозга!! Что же вы его не лечите, со вторника-то сколько времени прошло!
Доктор Базылев поднялся к ним в квартиру, отменил все предыдущие таблетки и назначил какие-то другие, строго запретил Женьке читать, писать и смотреть телевизор (Женьку от телевизора все равно тоже тошнило). Через три дня Женька почувствовал, что здоров. Мама на кухне, когда думала, что он не слышит, ругательски ругала первого доктора, а доктор Базылев стал здороваться с мамой и Женькой, когда встречал. Тем более, что бывал он в доме часто. Прямо над Женькой жили его мама и сестра – тетя Люся, с дядей Петром и маленьким Яником.
Пока Женька трясся рядом с беспамятной Лушей в «Скорой помощи», он все это вспомнил.
- Мы к доктору Базылеву едем? - спросил он у девушки-врача.
- Конечно, - ответила та, - в детскую нейротравму. А откуда ты профессора Базылева знаешь?
- Он меня вылечил, - ответил Женька.
- Ну и сестренку вылечит, - сказала девушка, - хотя, конечно, нехорошо она ударилась. Действительно, лучше сразу к Валерию Павловичу. Слышь, Виталя, - крикнула она вперед, - позвони в приемный покой, пусть профессору Базылеву сообщат!
Женька услышал, как Виталя говорит в телефон, и немного успокоился. Но зубы все равно стучали, и руки ужасно мерзли. Женька засунул их между коленок и смотрел на Лушу, которую осторожно придерживала за голову девушка-врач.

Лушу быстро увезли на лифте, а девушка-доктор подробно расспросила Женьку и записала все, что нужно, в историю болезни.
Женька не уходил и ждал. Наконец, девушка-доктор очередной раз позвонила наверх и сказала Женьке, что операция прошла успешно, но что дальше будет, непонятно.
- Можно мне поговорить с доктором Базылевым? – спросил Женька.
Девушка посмотрела на него и подумала.
- Ну… Поднимайся на третий этаж. Там на первой же двери написано «ординаторская». Там спросишь. Вроде бы сегодня он больше оперировать не собирался.

- Нет, - сказал доктор Базылев, - нет, к Луше нельзя. Она очень больна.
- Я должен, - ответил Женька.
- Она все равно тебя не узнает. Она без сознания.
- Валерий Павлович, - взмолился Женька, - это я виноват, что она так расшиблась. Ребята сказали, что девочке вообще незачем с ними соревноваться, а я подумал, что она и вправду маленькая для того, чтобы прыгать с лесенки, и не стал с ними спорить. Я должен попросить у нее прощения. Может, я все же смогу что-то исправить.
Доктор Базылев снял очки, протер их краем рукава и одел обратно.
- Ты уверен? – спросил он задумчиво.
- Конечно, – ответил Женька.
Доктор сел на стул и велел Женьке подойти поближе. Он заглянул Женьке в глаза и смотрел туда так долго, что Женька успел испугаться. Глаза у доктора Базылева были строгие. Наконец доктор отпустил его плечо и встал.
- Ну что ж, попробуем. Может, что и выйдет. Может, получится…

Доктор Базылев велел Женьке взять у санитарки Зоси Сергеевны белый халат и тапочки. Потом они шли по длинному белому коридору. Один раз им пришлось прижаться к стене. Мимо них пробежали два высоких мужчины. Один из них толкал, другой тянул высокую кровать на колесиках. Женька увидел на подушке красивое женское лицо с закрытыми глазами.
Доктор Базылев сказал:
- Пойдем. Надо спешить.
Он открыл ключом дверь с надписью «Заведующий нейрохирургическим отделением» и поманил Женьку внутрь.
Внутри была обычная врачебная комната. Там стоял белый стол со стеклом и лампой, белый полупрозрачный шкафчик с приборами и инструментами, бурый открытый шкаф с бумагами. Сбоку помещалась белая дверца, видимо, чулан или встроенный шкаф для одежды. Доктор Базылев по пояс забрался в этот встроенный шкаф и невнятно бурчал там.
- А! - сказал он, - все. Нашел. Снимай пока белый халат.
В руках доктора Базылева были – крашеная масляной краской больничная дверная ручка и большой пакет с какой-то ярко-синей одеждой. Доктор подошел к двери в коридор и воткнул в нее ручку. У Женьки глаза полезли на лоб. Дело в том, что доктор воткнул ручку неправильно. С той стороны, где только что были петли. Но как только ручка вошла в старые гвоздевые дырки, как замок в двери, обычная ручка и старые петли исчезли. Вот так. Пропали, и все. И дверь теперь открывалась с той стороны, где доктор Базылев вставил дверную ручку, которую достал из чулана.
- Сейчас, сейчас, - бормотал доктор.
Женька повернулся к доктору и совсем потерялся. Доктор Базылев нацепил прямо на белый халат какую-то невозможную хламиду до пола, синюю, похожую не то на костюм Деда Мороза, не то на Гэндальфа из фильма про хоббитов.
- Я надеялся, что это безобразие мне больше никогда не понадобится, - вздохнул доктор Базылев и надел шляпу волшебника. Синюю. С колокольчиками не верхушке. Но Женька таращился даже не на шляпу, хотя перед Новым Годом или Хэллоуином он отдал бы все, что угодно, за такой костюм.
Борода доктора Базылева, коротенькая и аккуратная, как на портретах Ленина, превратилась в расчесанную и заплетенную синими лентами длинную бородищу. Женька понимал, что бороду можно приклеить, но видно было, что эта борода растет прямо из щек доктора Базылева. Эта борода была настоящая.
- Да. Для каждой работы – своя одежда, - строго сказал доктор.
Женька только кивнул.
- Итак, друг мой. Ты виноват и хочешь исправить свою вину.
Женька снова кивнул, но потише.
Доктор помолчал и покачал головой. Потом вздохнул и спросил:
- Ты согласен отдать все мечты, кроме самой заветной, чтобы исправить вину и спасти друга?
Женька кивнул уже даже не головой, а одними ресницами.
- Сейчас ты отправишься в далекое и опасное путешествие. Ты должен найти и принести мне Волшебный Шар. Сколько ты будешь искать – неважно. Пока ты ищешь, в больнице не пройдет и одной минуты. Но, как только ты займешься чем-нибудь другим, время двинется. А Луша... Боюсь, что ей будет становиться хуже. Принеси Волшебный Шар, и она выздоровеет.
Доктор протянул руку к двери, и она сама собой открылась. За дверью не было больничного коридора. За ней была темнота.
- Спеши!
Женька зажмурился и бросился в темноту.